Препятствие - это путь. Ultra.
Я в аэропорту Цюриха, стою в кабинке общественного туалета голый по пояс и втираю разогревающую мазь себе в шею. “Забавный ты парень. Интересно, что ты теперь собираешься делать. Через 5 дней у тебя ультрамарафон, а ты шеей-то двигаешь с трудом.” Миозит трапециевидной мышцы рождает глубокие по смыслу диалоги внутри моего сознания. Однако, человека в кабинке уже не переубедить. В следующие дни он будет регулярно втирать мазь, заменять бег на велотренажер и смеяться над собой. Смех - его главное оружие, когда проигрываешь лучше громко рассмеяться во весь голос так, чтобы твой проигрыш ушел, поджав хвост. Смейся и не сдавайся.
“Мы побежим с одной скоростью: с моей. Если вы не уверены, что сможете, даже не пытайтесь. Вы сдохнете.” - Ричард Б. Риддик
С этой цитаты мы стартовали в гонке, которая по праву называется самой сложной пешей гонкой Латвии. 55км, около 2200м набора высоты, крутые скользкие спуски, реки и отрицательная температура воздуха. Почти как в фильме, только вместо восхода солнца, который сжигает на своем пути все живое, нас ждала кромешная тьма и отметка в 10 часов, не уложившись в которую нашей наградой были бы три грустные буквы DNF. В моей голове не было ни одной мысли, я знал точно, что нужно делать. Двигаться вперед, наблюдать за друзьями, подбадривать их и ждать. Моя ультра еще не скоро, она начнется там, где закончится марафон.
В нашей группе нас четверо - я, Олег, Вероника и Алишер. Олег и Вероника бегут 2 круга (36км), я и Алишер 3 (55км). На прошлых выходных я уже пробежал круг в рамках подготовки. Тогда со всеми остановками и попытками найти верную тропинку круг занял 2 часа 50 минут. После чего я заключил, что 2 часа 15 минут на круг будут оптимальными в условиях гонки.
Якоря #
Первый круг пролетел незаметно. Я пробегал чуть вперед, забирался в горку и снимал ребят. Пока тебе легко, очень важно расставить по трассе якоря. Это такие места, на которых ты оставляешь что-то хорошее, свои добрые эмоции и воспоминания, чтобы потом в трудный момент их подобрать, надеть и согреться. Я расставил 3 якоря. Первый я назвал “самым крутым спуском в мире” и потом всегда, подбегая к нему, кричал: “Эй, смотрите! Сейчас будет самый крутой в мире спуск, с офигенными обрывами!” Следующим якорем стало место, где нам предлагалось срезать поворот и вскарабкаться в горку под прямым углом. Когда я сделал тоже самое во время тренировочного круга, Юля сказала: “Конечно, мы ведь не можем бежать по дороге, у нас же трэйл!” Юля уехала в Питер по делам, но, готов поспорить, я и Вероника каждый круг чувствовали ее в этом месте, и это придавало нам сил. Безусловно, моим третьим якорем стал трон. Да-да там есть такой трон на вершине горы, сидя на котором можно любоваться прекрасным видом на Турайдский замок. У подножия горы я объявлял: “Пустите меня на трон!” И отправлялся ввысь.
До ультра #
Думаю, что первый круг всем дался легко. Мы пересекли стартовую черту, забрались в горку и начали следующий. Я переключил часы на отметке 2 часа 23 минуты. “Олег, не забудь мне напомнить, чтобы я переключил часы, когда пойду на 3-й круг,” - сказал я, не зная, что этому не суждено будет произойти. Через какой-то час мы бежали по плато, сделав 25км, я свернул за деревья и остановился подождать ребят.
“А где Олег?”
“Не знаю,” - ответил Алишер.
Мы ждали, но Олег не появился. В тот день я его больше не увидел. Но он справился, добил второй круг и финишировал.
“Игорь, ты тоже так не гони.”
“Ты говори, если слишком быстро.”
“Я говорю.”
С каждым километром наши диалоги наполнялись японской мудростью. Чуть позже мы догнали Веронику, идущую по плато. Ей оставалось совсем чуть-чуть, какие-то 8 км, и надо было всеми правдами и неправдами отвлечь ее от мыслей о самочувствии и просто бежать дальше. “У тебя есть 2 варианта - послушать меня и поесть или послушать его (Алишера) и не есть. Кому ты больше веришь?” Конечно, она не послушалась и не поела.
Я сижу на троне и любуюсь на замок, Алишер и Вероника побеждают очередную горку и мы продолжаем бежать. Больше всего нас теперь тормозят спуски. Мокрая подмерзшая жижа представляет собой идеальную субстанцию для убийства скелетно-мышечной системы человека. Вы можете бежать, карабкаться вверх, но не спускаться. Усталость до костей в буквальном смысле. Мы спустились с последней горы, и я махнул Веронике, чтобы она бежала вперед. Ей остался всего километр, она справится. Машинально вставил в рот трубку кэмелбэка и начал вдыхать воздух. “Черт, вода кончилась. Надо будет наполнить на следующей станции.” Впереди были самые длинные 20 км в моей жизни.
Наконец, добравшись до станции, мы залили в себя чай и зажевали его черным хлебом. Алишер сказал, что вообще все эти гели по сравнению с хлебом - полная ерунда, и такого вкусного хлеба он отродясь не ел. Нормальной воды не было, и мне пришлось залить кипяток. Это на какое-то время превратило мою питьевую систему в дешевый смеситель, который сначала пускает холодную воду, чтобы затем, когда ты уже решишь напиться, пальнуть на язык горяченькой. Я переключил часы на следующий, последний круг. Второй круг отнял у нас 2 часа 35 минут. Я подумал об Олеге, который остался где-то позади. Шел 6-й час, вот-вот уже скоро начнется ультра.
Молча мы спустились с холма к реке, и Алишер издал легкий крик. Рядом не было деревьев, поэтому я подбежал к нему, и он стал растягивать сведенную мышцу, уперевшись мне в плечи. Мимо проходила какая-то бабуля с собакой. Она спросила, на каком мы километре. Я ответил, что на 37-м. Мы начали бежать по мосту через реку, а она стала кричать нам вдогонку: “Sarauj! Sarauj!” В русском нет однословного эквивалента, но это значит что-то вроде: “Вперед к победе! Я с вами!” Все также, не молвив ни слова, мы подбежали к серпантину, уходящему далеко ввысь, и Алишер предложил поговорить.
“Как у тебя со зрением?” - спросил я.
“Нормально, а что?”
"Просто спрашиваю на всякий случай. Ты же предложил поговорить.”
На самом деле, я видел все как после 1000-километровой поездки на автомобиле. Перспектива моего зрения сузилась, и казалось, что я стою на месте, а мир двигается сквозь меня.
41-й км. Мы стоим посреди пустыря и Алишер предлагает мне соль. Соль нужно есть, чтобы восполнить недостаток, образовавшийся в течение последних 6-ти часов из-за изрядного потения. Обычно специальный пакетик разрывают и содержимое засыпают в рот. Сейчас же я почему-то подставляю черную от грязи ладошку, Алишер высыпает на нее белую горку соли, а я начинаю слизывать. Представляю, как это выглядело со стороны. Там были какие-то туристы, но посторонних людей мы больше не воспринимали. Даже другие бегуны стали какими-то “другими бегунами”. Вот так незаметно вдруг началась наша ультра.
Ультра #
“Обычно я не бегаю марафоны, но, если уж бегаю, то во время ультрамарафонов.”
Алишер поздравил меня с первым в жизни марафоном и сказал, что надо было захватить шампанского. Вместо шампанского он рассказал анекдот. Я как-то отвлекся и совсем забыл про марафонскую отметку. Здесь она ничего не значила. Нельзя бежать ультру и думать о том, сколько уже пройдено и сколько еще осталось. Единственный способ - это быть в настоящем и делать шаг. Всегда можно сделать еще один шаг, а потом еще один, а, когда не можешь шаг, то можно пол. Мы добрались до последней станции на закате, достали фонари, поблагодарили волонтеров и двинулись в ночь.
“Я могу тебя поздравить. У нас есть шанс! Шанс уложиться в 8 часов. Нам надо только ускориться, включить ТУРБО!”
“Я не могу бежать быстрее,” - услышал я в ответ.
“Я понимаю, мне тоже плохо. Просто хотел тебе сказать, что у нас есть шанс, понимаешь?”
“Нет, мне не плохо. Я чувствую себя отлично. Просто… я не могу бежать быстрее. Если я побегу быстрее, вот тогда мне станет плохо.”
Не знаю зачем, но тут он начал бежать быстрее. Впереди была речушка, через которую мы уже дважды перебирались по бревну. Он вскочил на бревно, перелетел на другую сторону и вскарабкался на утес. В тот момент я еле поспевал за ним. Мы шли в горку, а он рассказывал, что все прошло, самочувствие на отлично, и все благодаря чаю и хлебу. Тут на нас вконец спустилась ночь, видимость упала до круга от фонаря, начались замерзшие спуски и хлеб перестал действовать.
Алишер впоследствии напишет, что он оставил этот мешок с костями, именуемый его телом и наполненный болью, и бежал где-то снаружи. Я слышал, как он разговаривал со своими икрами, которые поочередно сводило, убеждал их в том, что сейчас он ничем не может им помочь, но надо продолжать, а потом все будет хорошо, будет массаж роликом и горячая мазь. Я же без конца оглядывался и проверял, что этот мешок бежит там, за моей спиной. Так мы доползли до последней горки. Оставалось всего 88м вверх и какие-то 20м по прямой, чтобы наша кровь превратилась в ультрамарафонскую. Я забрался на последний утес, повернулся к финишу с болельщиками спиной и принялся светить фонарем вниз. Болельщики перестали кричать, и я услышал, как они обсуждают то, что я по всей видимости ничего не соображаю раз остановился в 20м от финиша. Уже когда-то очень давно мы договорились финишировать вместе. И сейчас это тем более символично, ведь мой номер 5005, а его 5004. Вот они последние шаги, и галочка поставлена. Спустя 8 часов и 30 секунд мы это сделали!
После ультра #
Для себя я стал ультрамарафонцем, когда готовился, когда шел на тренировки в дождь и наматывал по стадиону интервалы в темноте, тянул штангу и намазывался разогревающей мазью в туалете аэропорта. Это такое состояние души, которое превращает твой разум в воду. Ты свободно течешь и преодолеваешь любые препятствия. В конце гонки мне дали подкову, на которой кузнец выковал “55км”. Я засунул ее в карман, сел за руль, завел машину и поехал домой. А дальше я тупо начал плакать. Я не плакал черт знает сколько, но в тот момент слезы просто текли по щекам и капали мне на куртку. Старая дзэнская поговорка гласит:
“Перед Просветлением коли дрова, ходи за водой. После Просветления коли дрова, ходи за водой.”